ВРЕМЯ ДРАГОЦЕННОГО ВИНА
Еще один проблеск в мареве повседневности – киевское издательство «Факт» издало новую книгу стихов кировоградского поэта Валерия Сиднина «Улитка на лезвии».
Читать Сиднина сложно: напрягаются глаза и мозги, успевшие привыкнуть к рифмованной скороговорке телерекламы, сотней дятлов долбящей голову, нехитрым куплетикам эстрадной попсы и набившим оскомину «калина – Украина», «родная земля – люблю я тебя», «я хорошая дочка – помню о маме в вишневом садочке» и прочим излияниям, которые с поэзией «и близко не стояло». Однако и пушкинской прозрачности тоже нет в стихах Сиднина, многие из них приходится разгадывать, добираясь до смысла; точнее – смыслов, потому что стихи эти не прямолинейны и неоднозначны, как и положено, наверное, быть подлинным стихам. «Душа обязана трудиться», как сказал другой настоящий поэт, Николай Заболоцкий, – хотя чуть ли не ежедневно нас стараются убедить в совершенно противоположном.
Продираешься сквозь дебри слов, ныряешь в глубины строф, докапываешься до сути… Ну, почему просто не сказать: «Осень наступила»? Нет, Сиднин говорит по-другому:
…опара суглинка расперла колдобин квашню
трахеи забиты и чувство вот-вот окочурится
прозектор утробу набил перепрелой листвой
терновой иголкой льдяные обрывки сшивает…
И вот ведь какая штука: это не изыски, не манерность, не желание «повыпендриваться». Это мир образов поэта, это его мироощущение и мировосприятие, это форма, в которой он себя чувствует, как рыба в воде. Он в ней живет. Она не кажется надуманной, она вполне органична и естественна. Для Валерия Сиднина. «Каждый пишет, как он слышит. Каждый слышит, как он дышит», – сказал еще один замечательный поэт, Булат Окуджава.
Эти заметки отнюдь не литературоведческий анализ текстов, это просто впечатления читателя, поэтому не стоит искать в них особой последовательности, глубокомысленности и отточенности формулировок. Впечатления «по горячим следам».
Стихотворения Сиднина многообрАзны и многоОбразны, как сама жизнь, в них достаточно очевидные утверждения соседствуют с фразами афористическими.
…нам отпущено Всевышним
только то что в рамках срока…
Бесспорно? Бесспорно.
…трудно жить не усмирив гордыни…
И это тоже вполне очевидно.
…много политики мало любви
стало быть грязь чистоту побеждает…
Тут вообще никаких комментариев не нужно – самодостаточная фраза.
А как вам такое?
…на свете счастья нет
приемный есть покой…
Или:
…какая мораль! Ни моралей ни басен давно
в помине уж нет на холодной научной основе
и нам не дано отогреть галактический лед
сквозное всё насквозь! в пролете! и мы – по спирали…
Стихотворения Валерия Сиднина «берут за душу» – а не в этом ли одно из предназначений этих «драгоценных вин»?
И просто не могу не удержаться от того, чтобы не процитировать целиком:
и если хотя бы одно существо
любило вас в нынешней жизни
то миссия ваша исполнена
и значит вы жили недаром!
Каждый поэт, хочет он того или нет, но где-нибудь обязательно проговаривается, обозначая свое отношение к тому, что находится вне его личности. Посмотрим, что тут у Сиднина:
…с толпою под навес не в силах я бежать…
Уж так ли – «не в силах»? Или нет желания бежать с толпой? Особый путь, как у любого поэта, любой личности. Особая миссия. «Как Данту, подземное пламя должно тебе щеки обжечь» – если вспомнить другого Валерия. Брюсова. «Не бойся сумасшедшего в себе» – это уже вновь Сиднин. (Сравните с Платоном: «Поэт – это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем больше рассудка».)
Поэт противоречив, как сама жизнь, которую он отражает, преломляя в призме собственного восприятия, собственного видения.
«Гиблое дело обозначение поиска смыслов», – заявляет он, но, вопреки этому, обозначает. Мы всю жизнь, каждый по собственному разумению и возможностям, пытаемся внедрить в «гармонию хаоса» «дисгармонию порядка», как называет это Валерий Сиднин. Поэты – не исключение. Как говорится, «все делают это».
…и с неизбывной издевкой прошепчут (во сне ли?) смотрите-ка проще на вещи…
Нет, не желает Сиднин смотреть проще. Уж не потому ли, что жизнь, по его утверждению, «и абстрактно-нелепа и в блуде страшна и буйна»? Хотя и тут, как и положено, не обходится без антиномий, и мудростью дожившего до седин ребенка веет от таких строчек:
…ведь жизнь – она простая
вот был и нет тебя – простая черт возьми…
Строчки такие же простые, как жизнь, будь она хоть трижды «абстрактно-нелепа».
Все мы люди, нам не чуждо ничто человеческое, и не можем мы обойтись без некоторого кокетства, смешанного с намеренным обманом. Вероятно, это диктуется желанием (может быть, и неосознанным) не «быть» в глазах других, а «казаться». По-моему, не избежал этого и Валерий Сиднин.
…ползу копошась наплевав на амбиции
игольчатый зайчик заоблачный крот…
А ведь амбиции-то есть, да еще и какие! Другое дело, что они вполне обоснованные, и отнюдь не гипертрофированные. А что такое человек без амбиций? «Тварь дрожащая»…
И вот еще: «общаться только невербально!» И эдакое, как бы свысока, с вершины башни из слоновой кости: «какая к черту разница – поймут ли!»
Ох, лукавит, Валерий, лукавит… «Счастье – это когда тебя понимают» – не забыли еще хорошие советские фильмы? Каждый желает, чтобы его поняли, и это вполне естественно. Другое дело, что каждый же обречен на непонимание, потому что «мысль изреченная есть ложь» – Тютчев это уяснил, не прожив еще и тридцати. Можно только догадываться, только кружить в окрестностях понимания – не более. И уже от самого поэта зависит, насколько восприятие читателя будет адекватным. Впрочем, Сиднин, не очень-то об этом заботится, и, наверное, он прав. Поэт приоткрыл завесу над своим «Я», а дальше уже твое дело, читатель: увидишь ли ты это «Я», и как именно увидишь, и разберешься ли в увиденном...
А вообще, что важнее поэту? Отразить бытие? Заявить о себе? Самовыразиться? Приобщить других к своему видению, сделать читателя со-участником, привлечь к со-переживанию? Или ничего ему не важно, потому что поэт это не профессия, а состояние души? Хорошо, когда есть вопросы. Хуже, когда «на ответы нет вопросов». Хуже, когда вокруг сплошные симулякры…
И прорвалось таки у Сиднина, прорвалось:
кому он нужен внутренний твой мир…
Проблема стеклянных стен, отделяющих нас друг от друга. И дело не в том, что прочны эти стены и мутны, а дело в том, что не по сторонам мы глядим, а все больше в себя. Стучатся к нам из-за стекла – но слышим ли мы эти стуки? Точнее: хотим ли слышать?
Все мы живем в тени Черной Триады. Три источника ее, три составные части – одиночество, страх смерти, память о прошлом. Все остальное – надстройка. Мы несем свой мир в себе, и уносим его с собой на изнанку бытия, и он так и остается неведом другим. «И если умирает человек, с ним умирает первый его снег, и первый поцелуй, и первый бой… Все это забирает он с собой» – Евгений Евтушенко. Поэты же – существа особые. Они все-таки стараются достучаться, плеснуть другим свое драгоценное вино… Хотя нет. Наверное, не так. Они просто возделывают свой виноградник, потому что иначе не могут, и какие-то флюиды доходят до других. И тут уже каждый волен выбирать: приобщаться ему или нет. Легче ли от этого поэту? Лучше ли нам? Кто знает?..
Во всяком случае, я – приобщился. «Улитка на лезвии» так же неоднозначна, как и достославная «Улитка на склоне» братьев Стругацких, и когда Валерий Сиднин меланхолично замечает в стихотворении «Провожающий»: «…ты уже реликтовый белая ворона» – я думаю: «Побольше бы нам таких ворон!»
…впарить хотят продавцы покупателям
шлюхи – клиентам писатель – читателям…
Хоть и утверждает так Валерий Сиднин, утверждает безапелляционно, чуть ли не «разорвав рубаху на груди», но сборник его стихотворений всем своим содержанием говорит о том, что, слава Богу, это (пока?) далеко не так.
Алексей Корепанов
(газета «Молодежный перекресток», Кировоград, №39, 2008)